Реклама на IJC |
|
Реклама на IJC |
|
|
Марина Солодкина: я – борец по натуре
Полина Лимперт MIGnews.com
Политиками рождаются – или становятся?
В моем случае – вынудили обстоятельства. Я никогда в политику не стремилась, делала карьеру на научном поприще, но когда нам, ученым-репатриантам, пришлось бороться за свои права – я пошла до конца. Иными словами, в политику меня втащили общественные проблемы.
Добившись успехов на политическом поприще вы могли вернуться к академической карьере, однако предпочли остаться. Что послужило поводом, вошли во вкус борьбы?
В Израиле карьера не терпит отлагательства, достигнутое нужно удерживать, а отвоеванное – защищать постоянно. После того, как я написала книгу: "Социальный дискомфорт советских евреев в Израиле", меня пригласили консультантом для организации демонстрации матерей-одиночек. Я никогда не сталкивалась с этими проблемами, но как человек, занимающийся социальными науками, согласилась поучаствовать. Так я "включилась в политический процесс".
Бытует мнение, что женщина хорошим политиком быть не может, поскольку для нее всегда на первом месте остается семья. Что по этому поводу думает женщина-политик?
Это ошибочное суждение. Голда Меир, например, доказала, что в политике не уступает мужчинам, Лимор Ливнат в такой "мужской" партии, как "Ликуд", играет важную роль – так что можно поспорить с тем, что женщинам в политике не место. Это зависит от характера.
Когда отмечали столетие Голды Меир, я обратила внимание, как у нас невнимательно относятся к историческим личностям. Тогда я возглавляла Комитет по статусу женщин, и заказала художественную фотографию Голды Меир, устроила церемонию открытия ее портрета.
Она была совершенно полноценным политиком, не сюсюкала и по "половому признаку" не подбирала себе окружение.
В моем начинании меня тогда поддержали люди, на которых я никак не рассчитывала. Феминистки мне собирались устроить "кошачий" концерт в Кнессете. Но пришел товарищ Ганди – Рахавам Зеэви, добрая ему память, пришли представители из Аводы, и мы смогли спокойно провести церемонию. Рахавам Зеэви тогда сказал в своей речи, что она была очень умным премьер-министром, но из-за того, что она была женщиной, мужчины, проигравшие войну, обвинили ее во всех бедах.
Вы очень эмоционально восприняли развал ИБА, которой вы отдали часть своей жизни. Как вы теперь, по прошествии времени, к этому относитесь? И как вы относитесь к тем голосам, призывающим возродить "олимовскую партию"?
Я не думаю, что это развал. Как "русская" партия она просто закончила определенный цикл развития, поэтому, очевидно, должна была сойти с политической сцены. Если и возродится аналогичная партия, она уже будет другой. Но такая партия нужна. Десятки людей ежедневно звонят и пишут, сетуя, что русская улица недостаточно представлена в партийном списке. Одна из наших прошлых ошибок – это то, что мы мало ориентировались на молодой электорат, а ведь именно люди среднего возраста в основном влияют на политическую картину страны.
Отчасти ИБА не вынесла того груза ответственности, которую на нее возложили избиратели, полагавшие, что достаточно двум-четверым депутатам сесть в израильский парламент, как можно будет миллиарды шекелей отправлять на жилищное строительство и помощь репатриантам. Ни левые, ни правые не желали по-настоящему сотрудничать…
А вы считаете, что по прошествии четырнадцати лет с начала "большой алии", мы все еще нуждаемся в своей отдельной партии? Мы все еще должны отделять себя от уроженцев Израиля и старожилов? Мы все еще нуждаемся в дополнительных льготах, за которые надо воевать в Кнессете?
Я думаю, мы должны, не противопоставляя себя Израилю, влиять на то, как он развивается. Страна находится в глубоком кризисе, и это касается и левых, и правых. И поэтому, если мы отстаиваем принципы и блага – это общие ценности для всего Израиля.
Какой ваш личный вклад в судьбу Израиля?
Я, помогаю социально слабым слоям населения, и, кроме того, работаю над созданием профессиональных стандартов для израильских граждан. К примеру, врач в Израиле, чтобы иметь право заниматься врачебной деятельностью, обязательно должен иметь высшее специальное образование, а вот следователь полиции, оказывается, не должен. Как правило, он и не имеет специального образования – ни юридического, ни криминалистического. Я пытаюсь отстаивать законы об обязательной профессиональной подготовке кадров, подобные тем, что были в СССР.
И мне уже удалось провести такой закон: в школе теперь не имеют права работать те, у кого нет академического образования.
Как вас приняли в Ликуде?
Мне очень нравится, что я прохожу настоящую политическую выучку в большой партии, под руководством авторитетных политиков. Хотя ко мне и не всегда прислушиваются. Это и немудрено: когда проигравшему дают возможность остаться в игре – подобно тому, как ИБА в Ликуде, – то надо быть морально готовым к тому, что большого политического веса у тебя быть не может.
Почему вы до сих пор не перебрались в Иерусалим? Почему храните такую трогательную верность своему Ашкелону? И как ваша семья справляется с хозяйством в ваше отсутствие?
Отвечаю по порядку. В Иерусалим я не перееду, потому что политик должен быть среди тех, кто его выбирает. Весь Юг – замечательное место. В Ашкелоне я живу, в Ашдоде сейчас находится моя канцелярия. Это сознательный выбор, и не только потому, что люблю Ашкелон, что муж там работает, и его родители живут рядом. Самое главное – мне иногда приходится одной против сорока стоять, и я стою, потому что чувствую за своей спиной поддержку своих избирателей.
А как вы относитесь к победоносному шествию "бабы Любы" на израильском телевидении? Ведь ее даже пригласили на заседание Комитета по алие и абсорбции под руководством Колетт Авиталь?
Пригласить пригласили, но это заседание было отменено согласно формулировке прессы: "в связи с протестом депутатов, и среди них – Марины Солодкиной".
Мне в последнее время жалуются кассиры в магазинах, что все смеются над ними. "Русская" кассирша – это теперь как клеймо. Конечно, по сравнению с набившими оскомину образами проституток и мафиози, кассирша – это огромный шаг вперед для израильского общества. Но для инженера, экономиста, рабочего, балерины, певицы "русская" кассирша, как олицетворение миллионной алии – оскорбление.
Женщина по природе своей должна быть мягкой, женственной, слабой, а вот в политике эти качества приходится прятать. Там другое требуется: сила, решительность, умение расталкивать конкурентов локтями. Но бывают ли моменты слабости, когда вы чувствуете свое бессилие?
Я – борец по натуре. Все евреи в бывшем Союзе, которые делали карьеру, были вынуждены бороться. Так что есть подобный опыт. А во-вторых, я считаю поражения уроками. Я их записываю, разбираю, и делаю выводы на будущее.
Я слышала, что вы коллекционируете марки?
Да, мы с мужем коллекционируем. У меня есть две любимых серии: знаменитые женщины и история. Эта коллекция у меня постоянно пополняется.
Известно, что филателисты не только одержимы страстью пополнения своей коллекции, но и стараются узнать все, что связано с изображением на марке. Знаменитые женщины из вашей коллекции помогают вам в реальных политических баталиях?
Мне частенько приходится обращаться к истории. Почему? В Израиле спонтанно возникают проблемы, которые другие страны уже решили.
Однажды мне помог пример Валентины Терешковой – когда разгорелась в свое время в Израиле полемика вокруг женщин-летчиц. Я беседовала об этом с генералом авиации, и он пытался мне доказать что женщины не могут летать. А я ему в ответ: "Если бы ты знал о Валентине Гризодубовой и Марине Расковой, которая командовала женским авиационным полком во время войны, если бы ты слышал о Валентине Терешковой, которая была первой женщиной, полетевшей в космос, и о других женщинах-астронавтах, и русских, и американских… Я бы могла это не знать. Но ты-то должен знать! Поэтому твои аргументы не работают. Перестань чинить препятствия женщинам, которые хотят летать!"
После этой речи вся женская политическая тусовка Израиля пошла за мной – вся, как один…
У меня сложилось впечатление, что вы в семье очень дружны, очень терпеливы и очень любите друг друга. Поделитесь своим секретом семейного счастья. Вообще, вы просто любите друг друга – или любите за что-то?
Обязательно за что-то! Как любому человеку, политику нужны тылы. Если политик мужчина, тылом является женщина, ну, а если женщина, то соответственно… Бывает и пресса неблагоприятная, и атакуют, и просто хамство преследует… А дома можно отсидеться и зализать раны, дома всегда поймут и утешат. Мой муж свято придерживается правила, которое установил еще в Союзе: дома – ни слова о работе.
У вас взрослые дети. Вам разве самой не интересно поделиться с ними своими мыслями, услышать их мнение по интересующему вас вопросу?
Если они меня спрашивают, я отвечаю. У детей бывает разное отношение. Например, сын у меня крайне правый. Он меня критикует за центристские взгляды, и на эту тему мы с ним серьезно разговариваем. Но я никогда не инициирую разговор.
Моего мужа часто спрашивают, что он думает о моей деятельности. Он отвечает: я политикой не интересуюсь. На самом деле если мне нужен совет, оценочно-нравственный, – то это с ним и тихо. Но это не значит, что я могу приносить, выплескивать эмоции, отводить душу дома – нет, это у нас не принято.
Хотели бы вы, чтобы дети пошли по вашим стопам и стали бы профессиональными политиками? Тем более что в Кнессете много "принцев" – сыновей и дочерей известных в прошлом политиков?
Совершенно точно, что дочь в политику не пойдет. Дочь – профессиональный арабист, преподает арабский язык в армии. Но она мне помогает. Когда я смотрю "Аль-Джазиру", она мне переводит, рассказывает об отношении арабской улицы к нашим преобразованиям.
Сын – не знаю. Его избирали в совет класса и школы, но я не думаю, что он заинтересуется политикой всерьез.
Женщине-политику нужно уделять внимание своему внешнему виду – форме, гардеробу, косметике? Какое внимание уделяете этому вы?
Безусловно, это важно. Существуют ограничения – что политик носить может и должен, а что – нет. Мне даже замечания делают иногда на улице насчет моего внешнего вида. Иногда я выхожу в магазин около дома, одевшись по-простому, и слышу замечания прохожих, что, мол, на такие деньги, которые платят в Кнессете, можно одеваться и получше...
Но надо помнить, кого ты представляешь. Наша община меня не поймет, если я вдруг начну одеваться в модели "от кутюр" за баснословные деньги. Но в израильском Кнессете одеваются скромно. По крайней мере, одевались до этой каденции. Сейчас, правда, появились такие красавицы, как Рухама Авраам…
Недавно Инбаль Габриэли жаловалась на сексуальные домогательства в Кнессете. Это не было спровоцировано ее откровенными нарядами?
И Рухама, и Инбаль, и Гила – новые женщины в Кнессете. Я с ними очень подружилась, и мне приятно, когда они приходят ко мне за советом, спрашивая, как быть в таких скользких ситуациях. Как политики, они в начале пути. Но они с гонором, и у них бывают неприятности, они ссорятся с мужчинами. Но они пришли в Кнессет как минимум на четыре года, и им с этими мужчинами придется как-то сосуществовать, а для этого нужно сразу все расставить по местам, объяснить, где они были неправы.
Какие у вас отношния с мужчинами в Кнессете?
Это – большая семья. Иногда – склочная, а иногда – очень дружная. Например, на днях меня и Захаву Гальон пригласил на свадьбу дочери Нисим Даган из Шаса, бывший министр здравоохранения. Он пригласил нас, хотя мы далеки от его партии и мировоззрений. Я представляю Ликуд, Захава – Мерец. Но мы не можем ему отказать, у нас давняя дружба. Вот это – семья Кнессета!
Какая книга у вас на прикроватной тумбочке?
Постоянной нет, я много читаю, причем – на разных языках.
Последнего "Гарри Поттера" читали?
Конечно. По-английски, раньше всех. Мой сын обзавидовался, но дождался ивритского перевода, а муж – русского. Мне на последнем заседании Комиссии по образованию этот Гарри Поттер пригодился. У нас в Кнессете в гостях был замминистра образования Великобритании, и благодаря Поттеру и проблеме детского чтения мы нашли общий язык мгновенно.
Я читаю русскую прозу, биографии и историческую литературу. Много читаю по-английски – лауреатов Нобелевской, Пулитцеровской и Букеровской премий. Читаю и по-французски, и на иврите. Но на иврите я читаю только то, что мне рекомендует моя дочь.
А сами не вынашиваете идею написать книгу?
Возможно, когда-нибудь я напишу мемуары – я собираю для этого материал, записываю наблюдения за работой Кнессета, ведь это люди, которые вершат историю. Но при этом они обыкновенные люди, которым свойственно ошибаться, попадать в забавные ситуации, которые любят шутить, но и умеют со всей серьезностью принимать решения о судьбе целого народа.
http://www.mignews.com/news/interview/world/040304_124719_65411.html
|
|
Самые читаемые страницы сегодня
|
|
|
|