-->
 
На главную

 Полезные ссылки
 Новости
 Форумы
 Знакомства
 Открытки
 Чат
 Гостевая книга

 Интернет-журнал
 Истоки
 О духовном
 Богом избранный
 Земля обетованная
 613 мицвот
 Время испытаний
 Персоналии
 Книжная полка
 Еврейский треугольник
 Мужчина и женщина
 Наш календарь
 
 Информагентство
 Хроника событий
 Пресса
 Из жизни общин
 Мы и политика
 Колонка редактора
 Наше досье
 Фотоархив
 
 Интернет-лоция
 Каталог ресурсов
 Еврейские организации
 
 Деловой мир
 Торговая площадка
 Инвестиционная площадка
 Площадка высоких технологий
 Бизнес-услуги
 Новости бизнеса
 Котировки и курсы
 e-Ресурсы
 Бизнес-досье
 
 Бюро услуг
 Благотворительность
 Дорога жизни
 Житейские услуги
 
 ОТдых И ДОсуг
 Стиль жизни
 Вернисаж
 Еврейская мама
 Еврейский театр
 Игры он-лайн
 Анекдоты, юмор
 Шпиль, балалайка
 Тесты
 Гороскопы
 Один дома
 Виртуальный роман
 Конкурсы
 Виртуальные открытки
 Знакомства
 Тутти-еврутти
 
 Наш клуб
 Концепция
 Как стать членом клуба
 Устав IJC
 Имею сообщить
 Гостевая книга
 Чат
 Форумы
 Конференции
 


Реклама на IJC

RB2 Network

RB2 Network
Реклама на IJC


_


"Еврейский дом в Санкт-Петербурге", или "после погрома вы можете занять эту комнату"



 

История многих домов всегда любопытна и захватывающа, особенно, когда на ее страницах можно прочитать судьбу еврейского народа в Санкт-Петербурге....гуляя по Петербургу, изредка можно найти дома, на фасаде которых как бы случайно отображен магендавид или просто шестиконечная звезда без пересекающихся линий. Это память о той еврейской жизни, которая текла и бурлила в столице Российской империи, где евреям жить разрешалось с большими ограничениями. Рядом с Большой Хоральной синагогой на углу Лермонтовского проспекта и улицы Декабристов, в доме, где сейчас городская поликлиника, на одном из верхних этажей, можно видеть круглое окошко, стекольный переплет которого выполнен в виде магендавида. Конечно, этот дом по соседству с синагогой принадлежал еврейской общине, и в нем находилась школа.

Дом №4 на Шестой линии Васильевского острова украшают два симметричных магендавида с человеческими масками. Кстати, в 1870-1872 годах в этом доме жил скульптор Марк (Мордух) Антокольский, а у него временно квартировал будущий известный художник Илья Гинцбург.

Совершенно невообразимо сочетание барельефов на Большой Подъяческой улице, угол Фонтанки. Там, над подъездом, на первом этаже, вылеплены два воина, подающие друг другу руки. Один в римских одеждах, в руках же второго - щит, на котором четко изображен магендавид. На третьем этаже серп и молот - появившиеся, разумеется, в более поздние времена, на балкрне пятого этажа - двуглавый орел.

Но подробнее я хотел бы остановиться на доме №77 по Большому проспекту Петроградской стороны. Балкон второго этажа этого дома украшают не только шестиконечные звезды, но и другие изображения, часто встречающиеся в еврейском прикладном искусстве. Например, древние музыкальные инструменты, на которых играли священнослужители в Храме, еврейские мастера часто рисовали их в память о его разрушении. Свиток - это тоже древний символ, символ учения Торы, которую пишут на пергаменте и сворачивают в свиток. Кувшины можно встретить на могилах, где похоронены коэны (потомки священнослужителей).

Часто художники, увлекающиеся масонством, использовали подобные сюжеты. Например, в Темном коридоре Эрмитажа находится шпалера "Израильтяне у горы Синай" с вышитым на ней тетраграмматоном - четырехбуквенным именем Всевышнего. Конечно, евреи никогда бы не написали его на картине, а художники-масоны вполне могли это сделать. В доме, о котором идет речь, еврейско-масонская символика окажется как нельзя кстати.

Этот и соседний, выходящий на площадь Льва Толстого, дома, были построены архитектором Константином Исаевичем Розенштейном и принадлежали ему же. Он родился в Одессе в 1878 году в семье врача, закончил там реальное училище и петербургский институт гражданских инженеров, после чего стал сотрудником русско-шведского завода по производству бетонных труб "Андрей Б.Эллерс". По проекту Розенштейна был построен павильон из бетонных труб для представления завода на Международной художественно-промышленной выставке в 1908 году в Петербурге на Каменном острове.

В этом же году он получает разрешение Городской Думы на прокладку новой улицы на Петроградской стороне и делит пустырь на 10 участков для строительства доходных домов, оговорив с будущими владельцами непременное условие - соблюдение общего характера улицы, ее гармоничности. К работе над фасадами своих домов Розенштейн привлекает художника - архитектора А.Е.Белогруда, а техническим и инженерным воплощением занимается сам.

Впервые в России для облицовки фасадов был использован шлакобетон. Для перекрытий были использованы балки длиной более 15 метров от уличной стены до дворовой , которые уберегли дом от разрушения , когда в его подвал попала бомба. Парадная лестница вписана в овал и производит сильное впечатление еще и из-за того, что ее ступени покрыты белым мрамором, а двери красным деревом с декором из черного.

Этот дом особнякового типа, то есть на каждом этаже одна квартира. Все примерно одинаковой планировки: по 9 комнат с богатой и пышной отделкой. В центре каждой квартиры зал площадью более 43 метров почти квадратной формы. Вход в него оформлен двумя спаренными колоннами, слева от которых небольшой беломраморный камин с позолоченной резьбой. Великолепен лепной потолок с декоративным орнаментом и медальонами с аллегорическим изображение дня и ночи.

После революции дом у Розенштейна конфисковали, но во время НЭПА он сумел взять его в аренду и распродал про комнатам. Так сюда попали многие еврейские семьи из Белоруссии и Украины. До войны этот дом стали называть еврейским. Могу вспомнить фамилии лишь некоторых семей, которые продолжали в нем жить после войны. Это Клиоты на 7 этаже, Патты, Звягины и Коганы - на 6-ом, Горелик - на 4-ом, Грановские, Штейнбоки и Шапиро - на 3-ем. Сам Константин Исаевич пережил блокаду и жил в своей комнате на 2-ом этаже до самой своей смерти в 1952 году.

Квартиру же на 5 этаже в 20-е годы разделили на две - по инициативе еще дореволюционного жильца генерала Николаева и три комнаты со стороны парадной лестницы купил некий Фрайман из Могилева. Четвертую комнату в этой половине квартиры купил в 1927 году его земляк Вениамин Рафалович, чья дочь до сих пор живет в этой комнате. В 1929 году, не дожидаясь уплотнения, Фрайман продает большой зал своему двоюродному брату и напарнику по бизнесу (совладельцу пивоваренного заводика) во время НЭПа Давиду-Ирме Певзнеру. Его сын Хаим-Берл (Борис) еще до революции, в Могилеве, где находилась ставка императора, сделал подарок для наследника царевича Алексея - действующий макет железной дороги.

Итак, в зале на 5 этаже в конце 20-х годов поселилась большая еврейская семья из Могилева: глубоко религиозные Довид-Ирме с женой Хаей-Рохл и дети, отошедшие от соблюдения религиозной традиции - все в одной комнате. В 30-е годы их сын Доля отправился в Палестину строить еврейское государство. Кто-то из знакомых, вероятно, написал донос, им старую мать семейства ненадолго посадили в Кресты, где пытали (не давали спать) и требовали отдать деньги, которых уже давно не было.

Во время войны в комнате нашли пристанище сестры, дети, внуки и лучшая подруга хозяйки. Посредине зала поставили печь, трубу от нее вывели в камин. Так было теплее, и готовить можно было, не выходя из комнаты. После блокады из вещей остались только три картины, несколько книг и посуда. Все остальное было или сожжено или обменено на продукты. В таких условиях Хая-Рохл выходила своего внука, оставшегося сиротой.

В дневниках "Почти три года" Вера Инбер вспоминает, как покидали блокадный Ленинград последние эшелоны. Первый был уничтожен около Мги, второй - проскочил. Это был военный госпиталь, в котором ехала беременная врач-лаборант Лия Давыдовна. Она вернулась в свою комнату на 5-ом этаже уже с маленькой дочкой Риммой, котрая до сих пор живет со своими детьми и внуками в зале, купленном дедом.

До конца своих дней бабушка Хая-Рохл оставалась религиозным человеком. У нее была своя кашерная посуда, отдельная от детей, живших с ней вместе. Перед Песахом в темную кухню к ней приходила свояченица Сейна. Обе невысокие, кругленькие, они надевали белые косынки так, чтобы ни один волос не торчал, белые халаты и весь день на дровяной плите пекли мацу, быстро-быстро переворачивая сковородки и делая дырочки колесиком для шитья.

Но не только в доме Розенштейна сохранилась память о бурной еврейской жизни, которая кипела в этом квартале в первую половину ХХ века. Конечно, назвать этот район местечком нельзя, здешние евреи были в основном нерелигиозные, но еще помнили свою культуру, одежду носили обыкновенную, без цицит и ермолок. Их профессии были связаны почти всегда с медициной или наукой, но бабушки все еще умели готовить струдель, а на родном языке идиш говорили только о политике, чтобы дети не поняли.

В 1953 году многие пострадали в нашем доме по знаменитому "делу врачей". А поселившийся после войны русский сосед привел друга и сказал, показывая через открытую дверь зал: "После погрома вы можете занять эту комнату". Погрома, слава Богу, не было, но страх надолго поселился в этих стенах...

Таких историй великое множество, и все они составляют историю еврейского народа в Санкт-Петербурге.

Михаил Жуков (по материалам газеты "Ами")




сделать домашней
добавить в закладки

Поиск по сайту

Самые читаемые страницы сегодня

Анонсы материалов
© Copyright IJC 2000-2002   |   Условия перепечатки



Rambler's Top100