Человек не виноват, что родился гением

«…Ганелин – музыкант с неисчерпаемыми
ресурсами и точной мелодической игрой»
The Guardian

Защитник угнетенных народов

ИЗ ДОСЬЕ: Композитор Вячеслав Ганелин родился в Краскове. Вскоре вся их семья перебралась в Малаховку. В четыре года он сам сел за фортепиано. Родители только приветствовали тягу мальчика к музыке, хотя в роду до него музыкантов не имелось. Отец Славы был офицером, а мать – медицинским работником, военфельдшер.

В 17 лет Слава заинтересовался джазом. К тому времени он переехал в Вильнюс, окончил музыкальное училище. Потом была учеба в консерватории, создание с друзьями-сокурсниками джазового трио, успех на международном фестивале в Таллинне в мае 67-го. Затем судьба свела Ганелина с барабанщиком Владимиром Тарасовым и саксофонистом Владимиром Чекасиным, в результате чего на свет появился джазовый ансамбль «ГТЧ», вызывавший своими выступлениями «огромный интерес серьезных критиков и молодых дилетантов, внимательных аналитиков и скандальных тусовщиков того времени».

В 70-80 годы Вячеслав Ганелин был, пожалуй, самым знаменитым советским джазовым музыкантом. Трио «ГТЧ» (Ганелин – Тарасов – Чекасин) оказалось самым мощным в творческом отношении джазовым продуктом советской эпохи. Основанный в 1971 году, ансамбль пользовалось оглушительным успехом не только в Советском Союзе, но и за рубежом. В 1976 году трио выступило на Варшавском джазовом фестивале в Джамбори и выпустило свой первый альбом «Con Anima». Всего выпущено более чем 20 дисков, в основном, на студии Leo Records (Великобритания). География концертных гастролей – Англия, США, Канада, Франция, Италия, Куба, Португалия, Финляндия, ФРГ, Австралия, Дания, Голландия.

— «Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь». Вам такое не говорили, не «клеили дело»?

- Нет, обо мне так не говорили, но я зацепил немного это время. Мы больше играли в этакое молодежное «сопротивление»: вот, мол, какие мы свободные, и нам все нипочем, играем джаз, что хотим, западное, одним словом… А на самом деле это были импровизации на танцах, и по сути никакого джаза не было вообще. Но проректор музыкального училища вдруг испугался: а что, если это связано с Америкой?! И нас едва не выгнали. Повезло, что это была Литва, и тамошние коммунисты были все же не такие, как в остальном СССР. Сам режим был помягче, было ощущение какой-то свободы. В Москве я бы джаз не играл… Жизнь на стыке между запретами и свободой. Ладно, джаз, но запрещали Стравинского! Говорили, плохой композитор. Плохим был Равель, Дебюсси… А о современных и говорить нечего: «музыка, не нужная народу»!

Постепенно ситуация стала меняться: и то стало можно, и это. Дошла очередь и джаза. До властей, наконец, дошло, что молодежной энергии нужно дать выход, что джаз – всего лишь инструментальная музыка, а организацию концертов, дабы не подрывались устои, можно поручить комсомолу. Может быть, благодаря комсомолу мы и получили путевку в жизнь. Музыкальные фестивали, разумеется, были взяты под контроль, но соль в том, что коли музыка инструментальная, то и слов нет, стало быть, все хорошо. К тому же джаз – это музыка негров, а они угнетенный народ – вообще здорово. И нам разрешили выступать…

- Можно ли ожидать в ближайшее время новых концертов знаменитого «ГТЧ», советско-литовской версии «Битлз»?

- Два года назад мы встретились в Германии, а 30 декабря прошлого года выступали в Вильнюсской филармонии. При отсутствии какой-либо рекламы абсолютно полный зал, чего я совершенно не ожидал. Приятно, что нас помнят. Когда проходит время, есть ощущение накопленности опыта. Мы ведь не репетировали, а сразу вышли на сцену и начали играть… То есть, все это время были в форме. Это значит, что каждый порознь делал что-то свое, а когда вновь соединились – произошел «контакт», и между нами, и с зрительным залом.

Возможно, летом, мы выступим в Италии или в Боржоми на фестивале современной классической музыки – что-то среднее между камерной и джазовой обработкой классики.

- Вы стояли у колыбели фестиваля джаза на Красном море?

- Нет-нет, я всего лишь был приглашен в комиссию по организации фестиваля. Музыкальный идеолог фестиваля Дани Готфрид периодически приглашает израильских музыкантов в отборочную комиссию. Но я выступал в Эйлате в прошлом году в дуэте с одним молодым и перспективным парнишкой Гершоном Вайссерфирером. Очень способный, играет на арабских инструментах, на баритоне, на гитаре и прочее.

Кроме того, я выступаю с певицей Эсти Офри-Кинан, она поет музыку этническую, импровизационную, но очень интересно. С каким-то своеобразным орнаментом, там и музыка «сфаради», и арабские интонации, и английские… К слову, она знает много языков и придумывает на ходу тексты. У нее свой этнический ансамбль, и она хорошо известна в музыкальном мире. Еще играю с классическим скрипачом – Моти Шмидтом. Он профессор академии имени Рубина, где я работаю.

- Заведуете кафедрой, говорят?

- Уже нет. Дважды заведовал, мне предлагали остаться еще на один срок, но я отказался. Нельзя же все время заведовать… Это очень тяжело, столько хлопот. Мне интересно выступать с Моти, который много лет был первой скрипкой в Иерусалимском симфоническом оркестре. Это совсем другое направление моей нынешней деятельности. Еще выступаю с балетом, пишу музыку для балета.

В Израиле Вячеслав Ганелин продолжает работать как джазовый композитор и исполнитель. Он принимает участие в джазовых фестивалях по всему миру: Германия, Швейцария, Великобритания, Финляндия, Норвегия, Греция, Италия, Франция….

- Существует ли такое понятие как израильский джаз?

- Я помню один крупнейший фестиваль в Эстонии, когда туда впервые приехали американцы, шведы поляки, джазмены со всего мира. Это был единственный в то время в Советском Союзе фестиваль такого уровня, да и его потом прикрыли, испугались. Так вот, Уильям Кановер, известный многим по передачам «Голоса Америки», тоже приехал с квартетом Чарльза Ллойда, очень популярным в то время, и вокруг шли, естественно, разговоры о джазе. И он сказал: «Мне кажется, нет ни американского джаза, ни русского, а сеть джаз Дюка Эллингтона, Каунта Бейси». И он прав!

Был такой музыкант Адам Макович, очень интересный пианист джазовый из Польши. Его спросили, как он достиг такого уровня исполнения, и он ответил: «Я не играю «свой» джаз – я играю джаз Эла Гарнера, я люблю играть Шопена, и возможно, что-то «шопеновское» проглядывает в моем исполнении». Он действительно играл добротный, известный «чей-то» джаз. Я хочу сказать: самый хороший музыкант интерпретирует, импровизирует, но фактически играет того же Шопена или Оскара Питерсона.

Очень домашний Ганелин

Десятки компакт-дисков и пластинок с его исполнением были удостоены почетных призов на международных джазовых фестивалях во многих странах мира.

- Если можно было бы вернуться в 1987 год, когда вы репатриировались в Израиль, вы бы приняли такое же решение? Приехали бы именно сюда, а не в Германию, скажем, или США?

- Только сюда. Поиски счастья – опасная штука. Я знал, что будет сложно и непросто. К тому времени я уже объездил много стран – от Индии до Америки, и имел возможность сравнить. Так что выбор сделал осознанно. Помню, меня тогда спрашивали журналисты, мол, почему ты здесь, а не в Америке, а я отвечал: «Вы не понимаете простой вещи, я приехал домой…»

В Вильнюсе я был достаточно свободным человеком и не испытывал на себе никаких проявлений антисемитизма. Разъезжал, гастролировал, должен был получить народного артиста, да отказался, но дело было исключительно в моих принципах. И чувствовал себя при этом очень хорошо, поверьте. Я не играл в героя, просто так решил.

Мне должны были дать от Союза композиторов двухэтажную квартиру в Вильнюсе, подходила очередь. И все было замечательно, как вдруг появилась первая статья об организации «Память», и я будто отрезвел. Вроде бы повеяло свободой, а люди вместо того, чтобы каждому заняться своим делом, сразу стали искать: кто виноват. И естественно, виноватыми оказались все те же ребята…

Я понял тогда самое важное: антисемитизм настолько глубоко сидит в людях, что переубеждать бессмысленно… Каждый должен жить у себя. Приезжать в гости, наводить контакты, делать какие-то общие проекты – нет проблем. Но жить нужно дома. На исторической родине.

ИЗ ДОСЬЕ: В 1968 г. Вячеслав Ганелин был назначен музыкальным руководителем Вильнюсского Русского драматического театра. За 16 лет работы в нем он написал музыку более чем к 30 спектаклям и 6 мюзиклам. В Израиле им написана музыка к 5 спектаклям.

- Скучаете по Вильнюсу?

- Я часто там бываю. Приглашают выступать на концертах. Неожиданно получил орден от президента Литвы. О чем даже не догадывался из-за своей занятости. Прошлым летом ставил в Вильнюсе мюзикл. Месяц назад получил сообщение по электронной почте от моего коллеги: поздравляю и надеюсь, что ты приедешь на награждение 16 февраля.

Орден князя Витаутаса – престижная награда, и не скрою, мне приятно: это оценка моей деятельности со стороны другого государства. Оставил, значит, след в литовской истории Времени оставалось мало, и я получил орден в посольстве Литвы.

ДЛЯ СПРАВКИ: Орден Великого Витаутаса – высшая государственная награда Литвы, учреждена в 1930 году в честь 500-летия Великого князя Литвы Витаутаса. Вручается людям, имеющим выдающиеся заслуги перед Литвой и литовским народом. В числе награжденных – король Швеции Карл ХVI и королева Сильвия, президент Узбекистана Каримов, первый президент Литвы Бразаускас.

Зануда мог и не родиться

ИЗ ДОСЬЕ: В 1977 году Московский камерный музыкальный театр поставил оперу Ганелина «Рыжий лжец и солдат». В том же году Вильнюсский театр оперы и балета открывает осенний сезон оперой Ганелина по мотивам старинных литовских преданий.

В Израиле в Иерусалимском театре танца поставлены балеты, музыку к которым написал Вячеслав Ганелин. Здесь им также написаны ряд музыкальных произведений (квартеты, трио, концерты) для симфонического оркестра.

- Что вы чувствуете, когда слушаете свою музыку?

- Я не люблю слушать свою музыку. Объясню, почему. Я сразу вижу, что бы я мог поправить. Мне нужно, чтобы все улеглось, покрылось пылью – тогда я готов что-то улучшить, сделать иначе. И меня раздражает, если я что-то сделал не так… Я очень самокритичный в этом плане. Это даже плохо, пожалуй.

Конечно, есть произведения, которые по прошествии лет я могу слушать и сказать: это получилось симпатично. Но в принципе, все время недоволен собой. Зануда, словом.

- Я, как большинство людей, делю музыку на хорошую и плохую. Что для вас плохая музыка?

- Она не плохая, а просто не воспринимаемая вами. Эта проблема, кстати, есть и у музыкантов. Мой приятель говорит: «Знаешь, я люблю только классическую музыку. Бетховена, Баха, а вот Шостаковича я не понимаю». Но на самом деле он не понимает и Бетховена. Законы музыки одинаковы.

Музыка – как живое существо, она должна родиться из чего-то, прожить и умереть, вернее, не умереть, а уйти. Это не скульптура, которую видишь сразу всю, а потом начинаешь различать детали. Музыку надо уметь прочесть и понять, а еще лучше – знать ее образный язык. Одно дело – песенная культура, другое – музыкальная композиция, ее воспринимаешь как калейдоскоп цветовых пятен.

Недаром говорится: там, где кончаются слова – начинается музыка. Это самое абстрактное искусство. Что такое «до»? Это определенная частота звуковых колебаний.

Почему «до» действует на нас иначе, чем «си»? Объяснить это невозможно. Но факт: музыка подыгрывает эмоциональным ощущениям человека. Я – сторонник «всей» музыки, но чтобы она была интересной. Чтобы творчество несло на себе печать индивидуальности, а не «кто кого больше переподражает».

Как писал поэт: «Не делайте «под Маяковского», делайте под себя». Человек в творческом поиске – это суть творчества. Получается или не получается – это уже другой вопрос.

- Есть мнение, что сегодня только бизнес от музыки в состоянии принести и славу, и деньги. А вы как считаете?

- Как-то я видел рейтинг популярности, Игорь Крутой оказался на первом, а Шостакович – на 16-м месте. Я думаю, так было и будет всегда. Шуберт ведь не услышал ни одного своего произведения. Написал массу замечательных вещей, но так и умер непризнанным. Считали, что он плохо пишет, а он был по-своему гениальный человек. Очень многое зависит от умения пробиваться в жизни.

Кажется, Бах сказал: надо помочь людям талантливым, потому что неталантливый пробьется сам. Есть в этом что-то, наверное. Однако есть примеры музыкальных талантов, которым присущи и организаторские способности. Тот же Крутой, Спиваков… Бывает, человек живет «чистым» искусством, мечтает, чтобы о нем знали во всем мире, но не прилагает для этого никаких усилий.

Я точно могу сказать, что я – не бизнесмен. Мне возражают: но ты же известен во всем мире! Может быть, но я ничего не сделал для своей «популяризации, для рекламы. Я верю только в судьбу и абсолютно тотальный в этом отношении человек. «ГТЧ» стал первым ансамблем современной музыки в Советском Союзе, который начал разъезжать по всему свету. Мы стали «козырной картой» для властей, и скоро это поняли. Свобода! Авангардный джаз! И где – в СССР!.. И я отказался ехать в Англию…

- В апреле к нам на фестиваль Леонида Утесова приезжает оркестр Олега Лундстрема с легендарным дирижером Георгием Гараняном. Как вы относитесь к этому коллективу?

- Израильтяне, как мне представляется, не знают этого оркестра, но выходцам из России он известен. Оркестр Олега Лундстрема всегда был хорошим. Я не знаю, на каком уровне он сейчас, потому что, когда объявляют, что оркестру 70 лет, я уж не знаю, сколько лет музыкантам… Может быть, девяносто? Показателем является то, что Лундстрем – а я знаю его хорошо – всегда поддерживал лучшие традиции джаза. Гаранян – музыкант очень профессиональный. И если его пригласили – значит, не просто так. В любом случае, джаз в исполнении оркестра, который сумел не умереть – это прекрасно.

- Скажите, Слава, вы довольны жизнью?

- Когда мне тяжело или плохо, я всегда думаю: но ведь я мог и не родиться…

Jnews.co.il

http://holon.jnews.co.il/persons/10.html