Азбука еврейского национального самосознания

Наталия Гельман

Яков Эйдельман "Незаконченные диалоги…"*

Я прожила с этой книгой* целую жизнь, так ярко, так зримо она рассказывала не только о чувствах автора и его понимании еврейского мира и еврейского самосознания, но затрагивала и меня, и мою семью, и все наше еврейское окружение, мучительно решавшее для себя вопрос: кем быть? Слиться с русской культурой и русской жизнью или воспитывать детей евреями? Сохранить себя евреями или капитулировать?
Еще пророки отмечали, что Израиль часто засевает чужие поля и возделывает чужие виноградники, забывая о своих собственных.Эта странная особенность нашего народа часто заставляет евреев быть в большей степени русскими, чем это свойственно самим русским: лучше многих русских людей говорить и писать, знать и преподавать русский язык и литературу.
В духовном порыве слиться с "державным" народом евреи доходят до самоотрицания и полного равнодушия к судьбе собственного народа. От ассимиляции они делают решительный шаг в сторону ассимиляторства. Такие люди как правило ничего не слышат, и нет "ничего непобедимее равнодушия" -" раз он уже научился говорить о своем народе "у вас", пиши пропало… шишек на лбу у нас много, спина порядком сгорбилась, от векового перепуга руки трясутся, скарб наш убог и сделан по старой моде... есть над чем посмеяться при желании..." (из ст. "Четыре сына" З.Жаботинского, 1911 г).
Жалкие жизненные итоги, осознание притворства и лжи перед людьми и своею собственной душой, - вот что ждет таких людей в конце жизни. Именно о таких евреях рассказывают "Диалоги" Якова Эйдельмана, и в связи с этим они выполняют колоссальной важности работу - помогают спасти потерянные, но не угасшие души, возбудить интерес к еврейскому самосознанию, создать иммунитет против ассимиляции и ассимиляторства, выработать противоядие против разъедающего душу зла.
В течение всего времени, которое я провела наедине с этой книгой, я чувствовала, как сильно бьется мое сердце, как волнует меня все, написанное автором, как его доводы и аргументы вызывают множество аналогичных - примеров и ассоциаций. Я оставляла книгу на время работы или подготовки к учебным занятиям и каждый раз, когда снова брала в руки "Диалоги", узнавала уже знакомый сердечный ритм: сердце мое начинало по-прежнему колотиться, едва возобновлялось чтение…
И вдруг в статье Шуламит Шалит, посвященной автору книги Якову Эйдельману, я прочитала свидетельство Ашера Бланка, врача, уже давно живущего в Израиле:
"Что значили для нас "Диалоги"? Это было как бомба. Каждый из нас стоял перед выбором- оставаться евреем или капитулировать, воспитывать детей евреями или помочь им забыть о своем еврействе. Мы слушали"Диалоги" впервые в доме у Леи и Авраама Мучников. А потом снова у Хавы Михайловны Эйдельман. И каждый раз с колотящимся сердцем. Для Якова Наумовича диалоги были его "лебединой песней" А для нас в конце 60-х и в 70-е годы они стали азбукой еврейского национального самосознания …Да, это было как взрыв бомбы".
Вот откуда это ощущение - "чтение с колотящимся сердцем" - признание А.Бланка убедило меня в том, что я "правильно" читаю и чувствую эту книгу. Но, задала себе вопрос я, между тем, как читали книгу в 60-70-е годы и сегодняшним временем пролегла эпоха большой алии, активизации еврейской жизни в диаспоре, открытого выхода еврейских проблем и тем на самую широкую аудиторию.
Так ли актуальны диалоги здесь, в Израиле, куда приехали в большинстве своем люди, сделавшие решительный шаг в сторону еврейского самосознания, олимы, мотивированные по определению.
Самая страстная и даже неистовая защита автором "Диалогов" еврейского воспитания, потребности быть частью еврейского народа, и, напротив, полное презрение к тем, кто не только сам капитулировал, но и призывает капитулировать других евреев, увы, как никогда актуальны.
Автор книги по фамилии Эйдельман (кто же не знает у нас книг Натана Эйдельмана, талантливого историка, публициста, ученого) - отец знаменитого сына. Но, пожалуй, именно он в первую очередь заслуживает нашего внимания. Это личность уникальная, воин неистовый и страстный, прекрасно владеющий словом и умеющий оценить словесное мастерство другого. Прислушаемся к тому, например, как восхищается автор "Диалогов" поэзией А. Шлионского: "Удивительный мастер! Его детские поэмы - истинный фейерверк красок, подлинная симфония звуков, творения, полные ослепительной красоты, фантазии, остроумия. По одним этим произведениям можно... увидеть, до чего гибким, изящным, музыкальным стал иврит, какая тонкая и глубокомысленная игра слов возможна в нем, каким совершенным инструментом является он для передачи самых разнообразных человеческих чувств...".
Это эстетическая оценка, которую дает мастер. Важная, безусловно. Но автора, как правило, представляет его судьба. Что мы знаем о нем? Эйдельман Яков Наумович (1896-1978). Из дневниковых записей Натана Эйдельмана:
...Первая мировая война, ранение в ногу, Киев, революция, смены властей, первый опыт в журналистике, увлечение театром, еврейская студия "Аманут"…московские актеры из "Габимы" и вахтанговцы. Именно там, в молодежных студиях, отец нашел радость, профессию и жену. Война. …46-летний, мучимый ревматизмом отец уходит добровольцем. Декабрьским днем 1945 года капитан танковых войск, увешанный пятнадцатью орденами и медалями, вернулся домой. Надеялся, как и многие, что теперь будет хорошо: террор не нужен, ибо главный враг разбит; можно жить богаче и счастливее, ибо война кончена...
В ночь с 3-го на 4-е ноября 1950 года ... 15-часовой обыск…54-летний человек отправлен на Лубянку, через 8 месяцев - в Бутырки, получает 10 лет по статье 58-10 и отправляется в лагерь, "студентом Воркутинской академии имени И.В.Сталина"…В концлагере, в первый же день (рассказ приятеля-очевидца), отец проходил мимо группы бандеровцев: - Вот еще одного пархатого пригнали! Отец схватил тяжеленный дрын и ринулся вперед. Друзья удержали, оттащили, объяснили, что грозила верная гибель. Наутро посланец от украинцев: "Кто такой? Откуда?" Узнав, что с Волыни, спросили, как относится к Тарасу Шевченко? Отец в ответ наизусть, по-русски и по-украински. Бандеровцы удивились, прислали поесть, после не раз приходили побеседовать...
"Как гордился Натан отцом! И тем, что тот добровольцем ушел в непризывном возрасте на фронт, где провоевал до последнего часа и даже был посажен в эшелон и направлен в Японию… и тем, что отказался от ордена Богдана Хмельницкого, а ошарашенному генералу открыто объяснил: "Не могу носить орден имени человека, погубившего столько моих соплеменников". И тем, с каким достоинством держался позднее, на допросах на Лубянке и в страшном Воркутинском лагере, где даже отпетые рецидивисты уважали его. (Юрий Крелин - "Алфавит" No. 8, 2000).
Еще запись из дневника сына: "Умирал мучительно - рак желудка, - стараясь как можно меньше беспокоить столь привычную к горестям жену; не допускал внучку, чтобы она, не дай бог, не запомнила его таким, а не прежним. Выходя из забытья, пытался острить: "Видно, мало пьете за мое здоровье!" Я спросил: " Ты что, не хочешь выздороветь?"
- Нет, иначе придется все это переживать еще раз.
А это последняя запись в дневнике "старика Эйдельмана" (1978): "И лишь изредка ощущаю в себе все приметы нормального человека: вспышки ярости, ненависти, боевой страсти, любви, пылкой веры во что-то, желания действовать..."
Темперамент Я.Эйдельмана не угасал до последнего дня. Не случайно его книга стала бестселлером самиздата. Это действительно "азбука национального самосознания"
Я смею утверждать, что "Незаконченные диалоги…"Якова Эйдельмана - это книга сегодняшнего дня, "очень своевременная книга", потому что ненавистники евреев по-прежнему стреляют в "одну мишень - в наш народ" (с.130), потому что самые сильные противники еврейского народа по-прежнему находятся внутри нашего народа ! И какая грустная ирония в ее названии: "Незаконченные диалоги…"
Особенно страстно обрушивается автор, прежде всего, на евреев, совершивших предательство общенародного дела. Доводы оппонента Якова Эйдельмана, на первый взгляд, вытекают из самой будничной ситуации: родители хотят избавить младшее поколение от ненужных и неоправданных страданий, нетрудно понять их желание "устроить" детей - это так естественно. Так просто.
Автор сравнивает сознательный отход евреев от еврейства, сознательное желание родителей дать своим детям иное воспитание и образование ("зачем ребенку страдать как еврею, фактически не будучи им?!") с настоящим предательством - "дезертирством", "величайшей подлостью": "Согласились бы вы, чтобы ваш сын, призванный в советскую армию во время войны против гитлеровцев, дезертировал из армии? Согласились бы вы … укрыть его в каком-нибудь тайнике до окончания войны, а затем снабдить его фальшивым документом и выпустить на Божий свет, чтобы его беспрестанно мучила совесть, чтобы он жил в вечном страхе быть разоблаченным, был вынужден изворачиваться на каждом шагу? Ведь своими махинациями вы, быть может, спасли бы его от гибели на фронте или от каких-нибудь тяжелых увечий? Согласились бы вы на это? " Тот, кто совершает это отступничество, не имеет права считать себя приличным человеком. Тот, кто "самодовольно уверен в том, что "действительно" спас собственного сына - совершил "величайшую подлость", может быть, именно этим шагом "погубил его" "обесчеловечил", научил жить, выражаясь словами М.Е.Салтыкова-Щедрина, "применительно к подлости".
"Кто не хочет страдать за убеждения, тот пострадает за недостаток их, и это страдание будет хуже, ибо оно не даст утешения в сознании исполненного долга" - этими словами Н.С Лескова Яков Эйдельман дает читателю самый искренний совет. Он убежден: отступничество от своей нации, от своего народа только на поверхности сулит "большие и прочные выгоды" - в реальной жизни "их ждут бОльшие издевательства и насмешки, чем их соплеменников, не пожелавших следовать за ними". И в дальнейшем случится такое, что сын может взбунтоваться против "паршивенькой морали" отца-капитулянта, отвергнуть его философию "приспособленца из идейных соображений".
Свой вывод Яков Эйдельман подтверждает словами Моше Гесса:
"Если верно, что эмансипация евреев в рассеянии несовместима с существованием еврейской национальности, то еврей должен пожертвовать эмансипацией ради сохранения национальности". Вот к каким нешуточным выводам приводит автора полемика по вопросу о том, нужно ли детям страдать "из-за какого-то, простите за откровенность, предрассудка". Строгое и четкое заключение автора:
"Имя этому предрассудку - честь, национальное достоинство, мечта о возрождении на своей древней родине". И это глубоко выстраданная истина, за которую наш народ в течение веков "расплачивался кровью, неслыханными муками, всходил на костры инквизиций, не поддавался никаким соблазнам, грозившим его существованию, как нации! "
Сегодня еврей нужен своему народу именно как еврей. Более того, живущий как еврей, в соответствии со своими идеалами и этикой, он необходим и всему миру и человечеству. Другого пути нет.
В вопросе о праве еврейского народа на существование как свободной единой нации автор не признает никаких компромиссов и, как он сам замечает, остается "беспощадным и грубо-прямолинейным".
Его гнев обрушивается на "еврейских противников еврейского национального самосознания", которые в порыве борьбы с "новым ивритом" стремились во что бы то ни стало закрыть "живое творческое начинание" - театр "Габима". Такие национальные деятели, говорит Вячеслав Иванов, уважительно цитируемый Я.Эйдельманом, "впадают в своеобразный антисемитизм". Наши "внутрипартийные дела" и разборки приводят к тому, что наши национальные идеалы приходится защищать не нам, например: заступничество русских актеров и режиссеров, вмешательство Горького не позволили закрыть "Габиму", но "здоровому прекрасному ребенку" не позволили "стать Самсоном своего народа". Не дали свои - евреи!
"И не раз необходимо вмешательство ИЗВНЕ, чтобы остановить тех, кто ИЗНУТРИ тормозит развитие наших национальных традиций", толкает на путь ассимиляции.
С особой гордостью говорит Яков Эйдельман о Ромене Роллане, как будто бы не щадящем евреев, обрушивающим на них волну гнева, но на самом деле защищающем наше национальное достоинство:
"Почему нам следует щадить евреев больше, чем христиан? Если я воздаю им должное, то потому что они этого стоят… Я знаю, сколько еще величия заключено в этой нации. Я знаю всю способность к самопожертвованию, все гордое бескорыстие, всю любовь и стремление к лучшему, неутомимую энергию, упорный и незаметный труд многих евреев. Я знаю, что в них живет Бог. И потому-то негодую на тех, кто отрекается от него, кто ради позорного преуспеяния и низменного благополучия, предает судьбу своего народа. Бороться с ними - значит выступать против них от лица их народа, точно так же, как, нападая на разложившехся французов, я защишаю Францию…" ("Ярмарка на площади")
Не раз обсуждается в "Диалогах" идея фанатического служения своему народу, фанатизм
наших предков, лишавших себя многих радостей и наслаждений, но тщательно изолировавших свою религию от соблазнов языческого и христианского мира, потому что только изоляция "явилась тогда единственно надежным оружием в борьбе за сохранение нации". "И мы, - с гордостью пишет Яков Эйдельман, - потомки этих великих героев, такие же фанатики, как и они, когда речь идет о том, быть или не быть нашему народу, - мы так же фанатически непримиримы к тем, кто подрывает нашу боеспособность, кто пытается затуманить мозги нашей молодежи, кто цинично, нагло, используя все средства казуистики, проповедует в нашей среде измену, отступничество, национальное самоубийство, кто дает себе право предлагать нам различные рецепты самоустранения с исторической арены!"
Горячо любящий свой народ и гордый возрождением еврейской жизни в Эрец Исраэль, Яков Эйдельман пишет о перспективах жизни народа на "Земле обетованной".
Автор восхищен тем, что Израиль перешел от тактики обороны, к которой прибегали наши предки в течение тысячелетий, к строительству "полнокровного бытия", от обороны к НАСТУПЛЕНИЮ, от прошлого с его надеждами на будущее к НАСТОЯЩЕМУ, и это настоящее строится на фундаменте прочном и незыблемом, гарантирующем еврейскому народу настоящую полноценную жизнь, положение нации "равной среди равных", возможность применения своей "воскресшей и умноженной творческой энергии во всех направлениях".
Я уже обратила внимание на то, что между написанием книги и ее публикацией пролегла целая эпоха, хотя, как видит читатель, острота поставленных в "Диалогах" вопросов нисколько не снизилась. Однако именно эти жизнеутверждающие размышления Якова Эйдельмана, к сожалению, читаются сегодня не только не оптимистически (тон, задаваемый автором - Яковом Эйдельманом), а, напротив, с горькой иронией.
Эти слова отзываются в сердце особенной болью. Мы не только не непримиримы, мы преступно равнодушны к своему народу и государству, мы превратились в "поколение необучаемых" (Д.Оруэлл), добровольно ослепших, мы не можем отмежеваться от той части народа, которая предпочитает сотрудничать с врагами, ненавидящими нас. А ведь именно этому учит нас история, так страстно передаваемая Я. Эйдельманом!
И в период Маккавеев, когда Матитьягу воззвал: "Кто за Всевышнего - за мной!", и в пожелании "Да не пребудет надежда с доносчиками и им подобными", появившемся перед разрушением Второго Храма- тогда и теперь, если мы хотим выжить, нам следует обличить и лишить общественной легитимации всех сотрудничающих с врагом: от министра иностранных дел, получившего Нобелевскою премию за "значительный вклад в дело мира в нашем регионе" и до г-на Фуада, гарантировавшего безопасность Арафату, но не нашему народу, кроме того, объектом делегитимации должны стать СМИ, служащие интересам наших врагов, то есть ведущие нас по пути национального самоубийства…
Вот что должен сказать сегодня автор, потому что диалоги действительно не закончились, они продолжаются, и наше слово, наша весомая реплика все еще не прозвучала. И наш ответ должен прозвучать в той тональности, которая задана автором книги.
Диалог с врагом может вести только сильное правительство, готовое противостоять и внешним врагам, но и внутренним, только оно сможет осуществить тяжёлые, болезненные шаги, которые в конце концов дадут нам надежду на избавление, "а затем приведут страну к "новым-старым идеалам и перспективам", о которых писал горячий и страстный воин - Яков Эйдельман, - только так можно обеспечить еврейскому народу еврейскую жизнь на всей территории нашей страны, и это единственно возможное продолжение диалога.
Это истина, которую хорошо понимал ТОГДА Я.Эйдельман, и, я уверена, именно так мог бы сказать сегодня, потому что "мишенью наших внешних и внутренних врагов" остаемся, по-прежнему, мы сами, наш народ. УРОК НЕТЕРПИМОСТИ к нашим внутренним врагам - вот что такое "Незаконченные диалоги…"

http://rjews.net/maof/article.php3?id=381&type=s&sid=12